| dennikitin1 |
27.11.2013 11:43 |
Расспросив все мелочи подробно у бывалого охотника, как мне осуществить такой подход, я поехал на своей ниве к кукурузному полю, упросив его поехать со мной. Упросив - это конечно громко сказано. Он и сам рвался на охоту, но у него не было оружия. Это отдельная история. Скажу только, что он недавно вышел из тюрьмы, отсидев за неумышленное убийство (так, кажется это зовётся) одного высокопоставленного коммунистического чиновника на охоте. Он был егерем. Теперь кочегар-охотник. Чтобы закрыть рассуждения на эту тему скажу, что эта трагедия была не результатом плохого соблюдения техники безопасности на охоте. На этом закрыли.
Так вот, сентябрь месяц, бабье лето, последнее тепло уходящего года, полнолуние в самом своём разгаре, но диск луна ещё не показался, даже над лесом. Подъехали мы по сумеркам, и я въехал в кукурузу, поставив свою машину так, чтобы без лишних маневров выскочить из кукурузы и умчаться восвояси. Привычка на всякий случай. Примятую колесами нивы кукурузу подняли, и машину трудно было заметить, даже пройдя рядом. 11ивка была тёмно-бежевого цвела, скажу я вам, что очень маскирующий расцвет для машины практически в любое время года.
Да, я взял немного водки, чай и сало на случай удачной или неудачной охоты. Кукурузное поле было большое, размеры его описывать нет смысла, так как это было просто зелёно-жёлтое море. Порою мне казалось, что у него нет края. И в этом стоге сена я должен был найти всего лишь маленькую иголку. И этой иголкой был кабан. Наступала ясная лунная сентябрьская ночь. Мы с Иванычем, так зовут моего товарища, стали выдвигаться на исходную позицию для наблюдения за входом кабанов в кукурузу. Поле с двух сторон окружала высокая, местами метра полтора-два дамба, по которой пролегала грунтовая дорога. Внизу, вдоль всей дамбы тянулась глубокая метра четыре канава, или ров. Мы расположились на дамбе и стали наблюдать, где накануне на дороге я отчётливо видел следы кабаньих копыт, направленных в кукурузу. Мы стояли на дамбе, справа внизу было кукурузное поле, от которого дул лёгкий ветерок, слева заросшее мелколесьем и кустарником поле. Из которого мы ждали появления кабанов.
Сумерки ещё не сгустились, солнце совсем недавно только опустилось за лес, как вдоль дамбы мы услышали возню идущего на встречу нам кабаньего стада. Мы присели и стали ждать. Иваныч, вооружённый полевым военным биноклем и богатым опытом охоты. Я с конверсионным, типа охотничьим оружием - САЙГОЙ с дневной оптикой слабой светосилы и с ничтожным сумеречным числом. Наверное, тогда мои глаза горели лучше всякого ПНВ 2+.
Так вот, свинье, которая вела стадо, видно что-то не понравилось. Ветер стал к тому времени крутить и возможно донёс до чуткого кабаньего нюха, наш запах. Она рявкнула, кабаны моментально затихли. Тишина продолжалась минут десять-пятнадцать, так мне показалось. И всё. Наши уши даже не уловили их отхода. Только спустя это время метров за сто от нас мы услышали звук переходящих кабанов по воде через канаву, лёгкий треск веток. Да пару раз, мелькнуло что-то черное, через дамбу. Кабаны удачно проскочили препятствие, разделяющие их от любимой пищи и хорошего укрытия. Что же, теперь оставалась одна надежда охоты - это подход.
Но честно, я особо и не расстроился, так как со мной был настоящий волчара охоты - Иваныч. Он, его опыт и доброе слово придавали моим действиям уверенность, спокойствие и огромную веру в успех. Иваныч сказал мне: «Не спеши, пусть кабаны в кукурузе разгуляются, затем начинай подход, но следи за ветром, чтобы запах твой им не нанесло. Иди по рядку осторожно, не шелести, а когда уже будешь в радиусе стада, то можешь и пошелестеть даже, они уже пугаться особо не будут, но не усердствуй, а то свинья может заподозрить и на ветер зайти и обнюхать, кто там так борзеет. Да, что кабан покрупнее того не стреляй, хотя он и лучше может быть виден, матка может оказаться -воевода этого стада. Стадо тогда может разбиться и малых поросят волки и охотники легко добудут. Постарайся малого уложить». Иваныч остался на дамбе наблюдать за мной и окрестностями, а я спустился с дамбы и подошёл к зелёной стене- кукурузе. Войдя в кукурузу, я стал тихонько пробираться по рядку. Лёгкий ветерок не уверенно держал своё направление, дуя то с юга, то с юго-запада. Но в поле его перемены можно было без затруднений уловить и исправить направление подхода. Значительно трудней подход осуществить с переменным ветром, когда подходишь к стене леса, там ветер крутит, даже на 180 градусов. Но тут было поле.
Кабаны, зайдя в кукурузу и углубившись в неё, стали, не таясь с шумом, рявканьем и повизгиванием пожирать спелые початки, ломая их со стеблей и на земле с жадностью поглощая, фыркая время от времени от попавшей в нос пыли или комаров. Стадо продвигалось в глубь кукурузы на ветер. Я медленно, но уверено сближался с ними. Теперь я уже отчётливо мог распознать место, отдельно пасущегося хрюнделя. Но видеть я их ещё не видел. Расстояние до них было метров двадцать, не больше. Тут к своей радости увидел, что в центре поля кукуруза местами попадается невысокая и редкая, где легко можно распознать отчётливый силуэт небольшого кабанчика. Крупных свинок я уже видел. Они то появлялись, то исчезали, двигаясь вперёд на ветер. Но они не были моей целью. Скажу я Вам честно, когда стоишь на краю пасущегося кабаньего стада, когда кабан порою стоит в паре рядков от тебя, то испытываешь и неописуемый восторг, и щемящий лёгкий страх, и ещё комок непонятных ощущений, которых испытывали, наверное, наши предки, сближаясь с копьём к дикому зверю, чтобы добыть его.
Адреналин - этот боевой гормон, который двигал мною, поглотив всего меня, я утопал в нём, смакуя свою близость с кабанами, ощущая их дикое дыхание, рык, и не торопил минуту выстрела. Вот я определил свою цель - небольшого кабанчика. Я медленно шёл чуть позади него, следя за тем, чтобы увлёкшись, не войти в центр стада. Я решил, настало время «ч». Кабанчик находился слева и чуть впереди меня через пару кукурузных рядков, в метрах, как мне показалось, трёх-четырёх. Честно сказать, так близко к мирно пасущемуся кабану я подошёл впервые. Выла ночь, луна уже к моменту выстрела была полностью закрыта облаками, видимость была плохая. Но я отчётливо слышал кабана и местами видел в кукурузе его чёрный контур. Как стрелять с такого расстояния? Видать адреналин подействовал сильно на мои мозги, отключив их. И я, посмотрев в свою слепую оптику и не увидев цель, решил, как заправский стрелок стрелять от бедра. Навёл ствол в сторону кабана и нажал на спуск. Выстрел прогремел неожиданно очень громко, как будто в помещении. Кабаны, ошарашенные громом выстрела прямо в стаде, как очумелые рванули в мою сторону. Прогремевший выстрел отрезвил меня, и, чуя нутром хреновую ситуацию, чтобы не быть посеченным случайно набежавшим кабаном, я стал орать как в загоне: «Гоп, Гоп„„„Гоп !!» и хлопать в ладоши. Кабаны, пробегая в паре метрах от меня, казалось обворачивали это оруще -хлопающие создание.
Кабаны пробежали, и я уже не слышал звука ломающихся стеблей и шелеста сухих поникших листьев кукурузы. Включив хилый фонарик, я подошёл к тому месту, где стоял кабанчик, которого я пытался добыть. Ни кабана, ни следов попадания по цели я не обнаружил. Да их и не могло быть, так как я попросту промазал по кабану, стреляя в него с трёх метров.
Когда я шёл к Иванычу, то думал, как же объяснить ему эту ситуацию. Но, подойдя к нему, я увидел радостное лицо. «Да, слышал. Промазал ты. Был приятно удивлён, видя, как ты в стаде маневрируешь. Но ладно. Слава Богу, что не секанули тебя. И если всех добывать будем, то ничего и не останется, и неинтересно будет».
Подойдя к «Ниве», мы разложили на капоте наш ужин, водка под малосольные свойские огурчики и сальце уходили после пережитого мною на ура. Прогнали все это дело крепким чайком, заваренным с яблочком для аромата. Мы с Иванычем, поднабравшись сил, решили продолжить охоту.
Погода этому стала способствовать. Ветер, усиливший свою мощь, прогнал прочь набежавшие ранее тучи, а луна, как лысая балда торчала вместо солнца в своём зените, освещая в полную мощь ночную жизнь
Иваныч решил с биноклем пойти и послушать, что делается на другой стороне кукурузного поля, так как кабаны после выстрела не ушли, а было слышно, они продолжали кормиться. Их не так легко выгнать из кукурузы. Я пошутил, сказав, что в кукурузу сегодня больше не полезу, так как штаны ещё после пережитою не высохли. Мы опять Иванычем посмеялись, и разошлись.
Я решил после выпитого спиртного не бродить по кукурузе, а лечь в траву около кабаньей тропы, и ждать зазевавшегося входа секача, или возможного выхода нагулявшегося стада. Но стадо могло и не выходить из кукурузы вообще, а остаться на днёвку прямо в кукурузных зарослях. Но на то и могущество её Величества Охотничьей Удачи. Я перешёл ров под дамбой, и немного отойдя от дороги, лег на живот прямо в невысокую траву, рядом положив карабин «Сайга». Проверил, снят ли предохранитель, улёгся поудобней, укрылся от разбуженных в траве комаров и стал ждать кабана. Небольшая усталость от пережитого, сытость в желудке, лёгкая хмель от выпитого алкоголя, ночь и свежий чистый воздух сделали своё дело. Я задремал, пытаясь ещё что-то слушать около себя, но это борьба была недолгой, и я уснул. Я заметил в себе такую особенность, проявляющуюся на охоте ночью. Ждать зверя в засаде, погружаясь в дрёму или лёгкий сон но, услышав его подход, в нужную минуту, проснуться. Так случилось и сейчас. Я чутко спал, но сквозь сон услышал кабаний бег по траве. Я медленно поднял голову над травой и увидел в метрах в двадцати, смотрящего в мою сторону вепря. Он стоял ко мне немного в штык левым боком. Луна светила мне в спину, и чёрный силуэт кабана был отчетливо виден на по-серебрянной росой невысокой траве. В ту же секунду я вскинул свою «Сайгу», поймал чёрный контур кабаньей башки в оптику и выстрелил. Пуля кабана скосила на месте, где он стоял, попав ему в левый глаз и выйдя под правым ухом. Так закончился мой первый кукурузный подход
|
